Читаю сегодня "Свет в августе" Фолкнера и внезапно ловлю себя на мысли, что перестал продираться сквозь текст. Громоздкие предложения стали легко разбиваться внутренней интонацией, архаично тупое поведение героев вдруг нашло логичное объяснение... Сразу же вспомнил мои мучения с романом "Шум и ярость", где я полагал, что сойду с ума на первых страницах первой и второй части, ибо это бред сумасшедшего в полном смысле слова (кто читал - поймёт)) Подобное же я испытывал при чтении "Имени розы" Эко...

И вот, мне пришло в голову, что всё это закономерно и логично и никак иначе быть не может. Мне кажется, что дело в неком ритме писателя, в ритме, в котором произведение писалось. Как только ты этот ритм ловишь - ты можешь в любой момент стать участником повествования. Громоздкие описания пейзажей проглатываются мгновенно, ибо ты как полноправный участник описываемых событий воочию их наблюдаешь. Герои начинают изъясняться на доступном тебе языке, хотя на самом деле это ты к нему приспосабливаешься. Ты словно Шамполион, нашедший Розеттский камень, обретаешь способность воспринимать то, что видишь. совсем в ином свете. И вот тогда книга буквально "проглатывается".

И из этого я сделал вывод, что именно этот ритм определяет сложность книги. Как в музыке: простой ритм ещё не означает плохую композицию, но сложный - говорит о мастерстве композитора. Поэтому некоторые книги прочитываются быстро, а иные медленнее, а иные и вовсе не осиливаются и их возвращают на полку. А ещё есть книги-какофонии, в которых горе-писатель с пафосной рожей завыпиливает смычком невероятно пошлую мелодию, демонстрируя отсутствие слуха, таланта, прилежания и вкуса.


готов обсудить свежесть и правоту моих мыслей))